Лёве надели на голову дощечку с прорезью для головы и по бокам для рук.
На запястья ему матросы защёлкнули медные кольца так, чтобы руку нельзя было вытащить из колоды.
Капитан сказал:
— Левон, я не — Бог и не могу лишать жизни. Хотя такую гниду, как ты, надо бы. Крысятничать у своих же товарищей, а тем более у детей...
И капитан сплюнул. Повернулся и поднялся в шлюпку.
Матросы толкнули шлюпку и забравшись в неё, налегли на вёсла.
Ныть, показушничая, Лёва перестал.
Теперь у него было целых два варианта.
Сдаться сейчас.
Либо же перепробовать все способы, которые начали лихорадочно лезть в голову, освободиться.
И всё-равно сдаться.
Один, на острове, он не протянет долго.
Пару секунд Лёва был в ступоре.
Следующие десять — он лихорадочно бегал по кругу туда-сюда.
И, наконец, в бессилии свалился на песок.
Правда, лежать носом в песок и не дышать он не умел, поэтому через ещё пару секунд он начал отплёвываться и поплёлся к морю мыть лицо от песка.
На обратном пути он вспомнил, что не стоит шляться под солнцем с непокрытой головой. Иначе запросто можно заполучить солнечный удар.
Чёрт! Тень от крон была далеко от деревьев. А деревья — далеко от тени. Поэтому прислониться к стволу и отдохнуть не получалось.
Остров ночью издавал страшные звуки.
Контраст с маленькой тёплой каютой был пробивающим на пот.
Что-то хрустнуло и грюкнуло под ногой.
Лёва в ужасе понёсся куда-то куда глаза не глядели.
По лицу хлестали ветки и листья.
Ноги ступали то в мягкое, то на твёрдое.
В одно мгновение кто-то на уровне шеи остановил Лёву, ноги взметнулись вверх и он больно шмякнулся затылком о землю.
При звёздах это выглядело как кто-то запустил со скоростью ядра тёмное пятно. Пятно с хрустом долетело до середины тропинки и шмякнулось оземь.
Два бабуина, сидящих рядом на толстой ветке, посмотрели друг на друга. На их мордах не дрогнул ни один мускул. Они не торопясь отвернулись от Лёвы на 180 градусов — этот бабуин не достоин популяции.
Лёва открыл глаза.
Солнце. А была ночь. А сейчас — солнце. Он лежал между двух деревьев. Там же, где вчера, видимо, хотел промчаться.
Понятно ЧТО его так убедительно остановило.
Шея саднила.
Запястья уже не чувствовались.
Надо было вставать.
Только при падении дощечка застряла в корня́х.
Как бы сейчас пригодилось, если бы руки были свободны!
Одно радовало. Солнце ещё не успело стать в зенит и тень ещё пока была.
Проявив чудеса ловкости и сил Лёва выполз из под деревьев.
На песке остались две канавы от пяток.
Всё-таки сев, он обрадованно показал язык спустившимся и севшим напротив него бабуинам. Они только немного наклонили головы.
Их было трое. Потом ещё один спустился. Бабуинов прибывало.
Один из них подошёл и оттянул ухо Лёве.
— Ай! — Лёва вскрикнул, скорее, от неожиданности и наглости, чем от боли.
Бабуины рассыпались.
Сил не было.
Хотелось есть.
Но надо было снять эту чёртову колодку.
Обход острова по кругу ничего не дал.
Лёва вернулся к своим следам.
К своим. Чьим же ещё, если не своим?!
Это и радовало и печалило.
Радовало, что остров — небольшой, а, значит, меньше опасностей.
Печалило, — небольшой. Значит, вряд ли можно ждать помощи.
Идей, как освободиться, было много.
Но ни одна не была практичной.
То на острове не было пилы.
То — телефона, чтобы позвонить в 9-1-1...
Дерево под солнцем могло высушиться до того, что стало бы ломким.
Правда, уже к тому моменту, пожалуй, он и сам бы высушился до костей.
Самое обидное, что на острове не было видно даже никаких острых камней, которыми можно было бы продолбить колодку.
Попытка с разбега врезаться в дерево не привела к раскалыванию колоды, а только добавила синяков и на шее, и на руках.
С пищей тоже было непонятно.
Обезьяны были.
Значит, они что-то жрали.
Но ни бананов, ни кокосов что-то не видно.
И обезьяны то появлялись. Переглядывались, живо интересовались новой попыткой Лёвы.
И также молниеносно исчезали.
Раскаянье к Лёве пришло внезапно.
После того, как он оступившись, сел в муравьиную кучу. Муравьям, видимо, было неприятно разрушение дела их всей жизни.
Морская вода опять оказалась спасительной.
Как сломать дощечку без рук? — был бы Интернет... Возможно, там был бы ответ и на этот вопрос.
Что-то типа тамешивари. Кха! Одним ударом мысли. И всё.
Лёва скривился.
— Я ничего такого и не сделал. Я ж никого не убил. Ну, придумал схемку, эка невидаль!
А всё равно было ужасно себя жаль.
Мелочно поступил.
Немного.
Но не такая ж расплата!
Если б на Страшном суде, а то...
И тут Лёве стало абсолютно всё равно...
Он упал на волны сдыхать и качался на них.
Над головой — бесконечное чистое небо и мысли его возносили туда высоко-высоко...
А в прозрачнейшей воде мельтешили мелкие рыбёшки и удивлялись Лёве.
— Кэп, мы действительно оставим этого прощелыгу тут навсегда? — спросил один из матросов.
— Нет, конечно! — фыркнул капитан. — Но ему об этом не́зачем знать.
🐞 На стартовую страницу
Серія "The untold stories"